Хроники Дерини. Игра Дерини [= Шахматная партия Дерини ] - Кэтрин Куртц

И тут он услышал, что кто-то многозначительно покашливает сзади. Он застыл, открыл глаза, понял, что они не одни, и с усилием оторвался от любимых губ. Когда он отстранился от Бронвин, то увидел, что глаза ее расширились при виде стоящего сзади. Она хихикнула. Кевин оглянулся и встретился взглядом со своим отцом. Герцог Джаред, улыбаясь, смотрел на них.

– Я знал, что найду вас здесь, – сказал герцог, увидев глуповатую улыбку сына. – Встань и приветствуй своих гостей, Кевин.

Кевин поднялся на ноги и подал Бронвин руку, помогая ей. И только теперь заметил, что отец действительно не один. С ним были управитель замка лорд Девериль и архитектор Риммель. Девериль сдерживал улыбку, а Риммель, как всегда, был серьезен. Кроме того, рядом с отцом стояли Келсон в алой дорожной одежде, Дерри, рыжебородый герцог Эван, один из лордов Королевского Совета.

Келсон лукаво улыбнулся Кевину и Бронвин и отступил в сторону, чтобы показать еще одного гостя – маленького человечка со смуглой кожей, одетого в пышные розово-фиолетовые одежды. Это был не кто иной, как великий трубадур Гвидон. Пузатая лютня висела на золотом шнуре, перекинутом через плечо. Она была отполирована до блеска его руками. Черные глаза трубадура внимательно изучали влюбленную пару.

Кевин посмотрел на Келсона и улыбнулся ему:

– Добро пожаловать в Кулди, сэр, – сказал он, стряхивая с себя траву.

Затем он приветствовал остальных гостей.

– Благодарю вас за оказанную мне честь.

– Ошибаешься, это Гвидон оказал нам честь, – засмеялся Келсон. – И если ты представишь его своей молодой леди, то я уверен, что это вдохновит его и он нам доставит большое удовольствие своим выступлением.

Гвидон поклонился Келсону, а Кевин улыбнулся и взял руку Бронвин.

– Бронвин, я очень рад представить тебе несравненного Гвидона из Пленнета. О его искусстве пения и игры на лютне ты уже слышала. Мастер Гвидон, это леди Бронвин де Морган, моя невеста. Это она настаивала, чтобы я просил Аларика отпустить вас сюда.

– Моя леди, – проговорил Гвидон, снимая свою немыслимую розовую шляпу и низко кланяясь. Его длинные рукава коснулись травы. – Перед такой редкостной красотой я готов рискнуть вызвать гнев вашего жениха, – он снова поклонился и поцеловал ей руку. – Простите меня, но в вашем присутствии, прекрасная леди, у меня нет слов.

Бронвин счастливо улыбнулась, опустила глаза, легкая краска появилась на ее щеках.

– Мастер Гвидон, вы действительно хотите выступить сегодня перед нами? Мы так долго ждали вашего приезда.

Гвидон вспыхнул и снова поклонился.

– Я весь в вашем распоряжении, моя леди, – он горячо взмахнул рукой. – Этот сад так прекрасен и самим богом предназначен для прекрасных песен, разве можно противиться природе? Я буду петь здесь и сейчас.

– Ваше Величество? – спросила Бронвин.

– Он приехал сюда петь для тебя, моя леди, – ответил Келсон с улыбкой, он глядел на нее с восхищением. – Если ты хочешь, чтобы он пел здесь, он будет петь.

– О, да.

С коротким поклоном Гвидон пригласил всех сесть на траву, снял с плеча лютню и пристроился на краю фонтана. Кевин скинул свой плащ и расстелил его на траве. Бронвин устроилась на плаще и подогнула ноги. Дерри, Девериль и Эван тоже начали рассаживаться.

Кевин хотел сесть рядом с Бронвин, но, заметив взгляд Келсона, уступил свое место отцу.

Келсон и Кевин медленно удалились от группы. Гвидон настроил лютню и стал пощипывать струны, извлекая из инструмента божественные звуки. Все слушали его очень внимательно и наслаждались его приятным голосом и музыкой.

Келсон оглянулся, посмотрел на восторженную Бронвин, а затем снова повернулся к Кевину. Лицо юного короля посерьезнело.

– Ты получал известия от своего брата в последнее время, мой лорд?

Он произнес это как бы между прочим, но Кевин почувствовал, как все его тело напряглось, и с трудом заставил себя подавить волнение.

– Вы говорите это так, будто он не с вами, сэр, – ответил он ровным тоном.

– Нет, – ответил Келсон. – Десять дней назад мы получили сведения, что Дункана вызывают на церковный суд Ремута, чтобы лишить сана. Тут мы ничего не смогли сделать бы – это дело чисто церковное и касается только самого Дункана и его начальства. Но мы все – я, Дункан и Нигель, решили, что ему лучше уехать из Ремута.

Келсон остановился и стал внимательно изучать носки своих черных блестящих сапог, а затем он продолжил:

– Но в это же время мы получили и другие сведения – и гораздо более серьезные, чем лишение сана Дункана. Лорис и Корриган хотят наложить на Корвин Интердикт. Они хотят покончить с Морганом и со всеми Дерини в Одиннадцати Королевствах. И вот Дункан поехал к Моргану, чтобы рассказать об этих планах архиепископов и заодно уклониться от церковного суда. Лорд Дерри вернулся оттуда четыре дня тому назад и сообщил, что там все нормально, а Морган с Дунканом собираются ехать в Джассу, чтобы выступить перед Курией и убедить духовенство не накладывать Интердикт. С тех пор я о них ничего не слышал.

Кевин удивленно слушал.

– Лишение сана и Интердикт? Это случилось после того, как я уехал из Ремута?

Келсон криво усмехнулся.

– Раз уж ты спрашиваешь, то да. На севере возникло религиозное движение фанатиков, которые начали священную войну против Дерини. Этот Интердикт будет им очень на руку. И к тому же Венсит из Торента вот-вот нападет на нас и захватит Кардосу. Если не учитывать всего этого, все остальное великолепно… Твой драгоценный брат сказал, что я должен оставаться спокойным, не волноваться, пока он и Морган не приедут ко мне для того, чтобы руководить моими действиями. Он, конечно, прав. Несмотря на мое положение и могущество, я еще очень молод и неопытен. Я чересчур откровенен с тобой, Кевин. Но это так трудно – просто сидеть и ждать.

Кевин медленно кивнул. Затем оглянулся назад, на компанию, слушающую пение Гвидона. Он не мог разобрать слов, но мелодия, плывущая в теплом весеннем воздухе, была чистой, прозрачной и красивой. Он скрестил руки на груди и опустил глаза.

– Я полагаю, об этом никто больше не знает?

– Дерри известно все. И Гвидон что-то подозревает, но ничего конкретного не знает, а остальные не знают ничего. И я думаю, говорить им пока не стоит. От их волнения лучше не станет, а я не хочу, чтобы эти тревоги как-то нарушили ваши празднества.

Кевин улыбнулся.

– Благодарю за доверие, Ваше Величество. Я никому ни о чем не скажу. И если понадобится моя помощь, то мой меч, моя жизнь и все мое состояние в вашем распоряжении.

– Я не сказал бы тебе ничего, если бы не был уверен, что тебе можно доверять, – сказал Келсон. – Идем. Вернемся обратно и послушаем Гвидона. Ведь это, прежде всего, твой праздник.

Они вернулись и услышали последние слова Гвидона: